Текст Алисы Шавриной к выставке "Спектр"

«Каждый цвет есть сам по себе целый космос».

Иоханнес Иттен

 

 

ЛИНИЯ СПЕКТРА
 

Если апостолы беспредметной живописи боролись за освобождение цвета от формы, то Платон Инфанте и Дарья Коновалова-Инфанте выступают за освобождение цвета как такового: в их новом совместном проекте «Спектр» цвет предстаёт как элемент, неподвластный законам физики и существующий автономно, вопреки научному представлению о нём как о субъективном ощущении конкретного наблюдателя.

 

В медиаинсталляциях Платона Инфанте внутренняя энергия цвета переходит во внешнюю кинетическую. Акварельные полоски, нанесённые на бумажные ленты или листки для заметок, совершают невозможное: внезапно трогаются со своих мест. Магия рождается на стыке реального и виртуального, или, в контексте заданной темы, на стыке двух противоположных сред, граница между которыми, впрочем, едва уловима: одна, представленная фрагментами осязаемой бумаги, окрашивается, поглощая и отражая свет, другая же – дисплеи – его излучает. Работа в цифровом пространстве позволяет художнику наделить мазки краски одним из основных свойств живого – движением, и тем самым буквально истолковать афоризм «Цвет – это жизнь», сформулированный ещё в начале 1920-х Иоханнесом Иттеном, автором цветового форкурса в Баухаузе.

 

Не менее оригинально физика цвета проявляет себя в скульптурах Дарьи Коноваловой-Инфанте. В одной из них эстетически преломляется опыт Ньютона по разложению белого света: вместо прозрачной треугольной призмы – скульптурное основание в виде «чёрного квадрата» в объёме, а к материализовавшимся в дереве ярким лучам примкнули чёрные – явление, возможное лишь в художественной реальности. В металлических скульптурах из серии «Знаки» наружные и внутренние поверхности, принадлежащие одним и тем же плоскостям, демонстрируют противоположные свойства: обращённые к зрителю внешние, зеркальные стороны, в силу высокой отражательной способности, собственного цвета лишены, «изнанка» же, напротив, ярко окрашена.

 

Настенные объекты, созданные художницей, выявляют силу пространственного воздействия цвета. Наслоения красных, розовых, жёлтых, чёрных и белых капель и колец, будто парящих друг над другом, принадлежат в действительности единой плоскости. Помимо создания иллюзии глубины цвет преодолевает фактическую статичность этих объектов, предстающих некими подвижными, пульсирующими конгломератами внеземной природы.

 

Иллюзия движения, достигаемая пластическими и колористическими средствами либо с использованием мультимедийной техники, является, несомненно, одной из объединяющих экспозицию сил. Но здесь интересно отметить не столько ставшее уже общим местом генетическое (в прямом и переносном смысле) родство со старшим поколением российского кинетизма и оп-арта, сколько менее очевидный, но несомненный параллелизм с поздними работами бельгийского скульптора Жоржа Вантонгерло, ушедшего от скупой трёхцветной палитры Мондриана и группы De Stijl. Помимо спектральных, художника увлекали и переходные цвета: от красно-оранжевого до сине-фиолетового, – так что он расширил свою палитру до двенадцати цветов, связав её через математические формулы с двенадцатитоновой музыкой. В работах Платона и Дарьи также используются неспектральные цвета, например, розовый и пурпурный, – разумеется, без оммажей «историческому авангарду» в лице Вантонгерло, с которым художников, впрочем, объединяет ещё и пластический язык с доминированием округлых форм и дугообразных, извилистых линий. В деревянных скульптурах, представленных на выставке, параллельные прямые увенчиваются эллипсами и окружностями, а бумажные дуги и петли формируют рельефный, выразительный ландшафт медиаинсталляций, придавая им подлинно скульптурные качества.

 

Лаконизм окружности, видимо, привлекал и теоретиков цвета, включая Ньютона, Гёте, Иттена и других: для визуализации своих концепций они сворачивали спектр в кольцо, разбитое на то или иное число секций. Платон и Дарья сумели разомкнуть этот «замкнутый круг».

 

Алиса Шаврина