НАФТАЛИ РАКУЗИН & АЛЕКСАНДР РАЙХШТЕЙН
ВОКРУГ КНИГИ
Проект известных мэтров современного искусства Нафтали Ракузина (Париж) и Александра Райхштейна (Хельсинки) посвящен книге, предметность которой стремительно уходит в прошлое, а жизнь сопоставима с жизнью человека, его повседневностью и судьбой. Именно поэтому местом для проведения выставки был выбран излюбленный петербуржцами Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме, а время проведения (18.03.2016- 17.04.2016) приурочено к неделе детской книги – ежегодному знаковому событию в жизни музея.
До выставки, о которой идет речь, ее авторы - Анатолий (Нафтали) Ракузин (1948 г.р.) и Александр Райхштейн (1957 г.р.) никогда не встречались. Однако их судьбы во многом похожи. Оба они родились в Москве и выросли среди книг. Анатолий – потомственный иллюстратор, его отец – фронтовик, главный художественный редактор издательства Правда, иллюстратор культовой для советской интеллигенции серии Библиотека всемирной литературы и романа Окуджавы «Глоток свободы». Александр появился на свет в семье участников ВОВ, известных литературных переводчиков и авторов книг, лингвистов, преподавателей московских вузов.
Оба мастера закончили Полиграфический институт как художники книги, где сохранялись традиции ВХУТЕМАСА и ВХУТЕИНА. Оба были воспитаны на школе Фаворского и Фалька. Это позволило им стать мастерами, чья деятельность высоко оценена и востребована в европейских странах. Однако жизнь в Европе внесла в их карьеры профессиональные коррективы.
Живущий более 30-и лет в столице живописи Париже Нафтали Ракузин верен упорству Поля Сезанна и раскрывает новый потенциал картины, изображая мир альбомов и книг об искусстве.
Райхштейн 26 лет живет в столице дизайна Хельсинки, где иногда по- прежнему иллюстрирует и конструирует книги, но в основном создает тотальные музейные инсталляции, устроенные по книжным законам и посвященные книгам и авторам книг.
Оба художника, будучи известными экспонентами в лучших музеях мира, большую часть своего творчества посвящают интерпретации искусства прошлых столетий, что стало основой их авторских методов, основанных на деконструкции постмодернизма. Однако не только эпоха повлияла на творчество Ракузина и Райхштейна. Оба они входили в профессию как иллюстраторы и художники книги – то есть художественные текстов других творцов – поэтов, писателей, ученых, других художников...
Метод интерпретации Ракузина – не воспроизведение репродукций, известное по поп-арту Энди Уорхола или Роберта Раушенберга. Изображение книг с иллюстрациями сначала цветными карандашами, а затем их укрупнение в технике масляной живописи – это триумфальное возвращение памятников мирового искусства из массовой культуры в мир элитарный, исконную форму уникальных произведений. Внимание художника к полиграфическим изъянам, придающим изображению определенный шарм – размытость контуров, исчезновение деталей и искажение цвета, дополнено акцентами, усиливающими и раскрывающими художественный образ.
И хотя сам Нафтали считает своей семьей Шардена, Сезанна, Брака и особенно Моранди 1 - это скорее его профессиональная генеалогия, заложенная в развитии тематики и формальных принципах художественного решения картины. Профессиональная родня художника - московские нон-конформисты, обосновавшиеся после отъезда из СССР в Париже – Оскар Рабин, Эрик Булатов, Михаил Рогинский… Худ ожники, чье творчество в большей степени связывают с искусством соц-арта. В отличие от произведений соц -артистов, холсты Ракузина , молодость которого пришлась не на 60-е, а на 70-е годы, не содержат сарказма или иронии над реалиями советской жизни. Ближе всего к его творчеству живопись Михаила Рогинского, посвященная уходящему в былое советскому быту и человеку.
Художественный метод Ракузина связан с наследием повседневной культуры конкретной группы - советской интеллигенции, для которой книги домашней библиотеки, в особенности художественные и видовые альбомы, как правило, были единственной возможностью виртуального перемещенья и маркером собственной идентичности. Что, как не книги на стеллажах и полках с такой подробностью рассказывало о мире советских инженеров, ученых, врачей, учителей, их публичном и личном, репрезентировало их вкусы, темперамент и эрудицию. Не только названия книг выявляли особенности своих хозяев, но и их «зачитанность», количество, то, как они систематизированы и сколько книжных рядов прячется в глубине за фасадом «стенки». Домашняя библиотека раскрывала потаенный мир советского интеллигента, спрятанный за единообразием жилья, одежды, стандартизированного дизайна. А для художников альбомы и книги об искусстве были питательной средой творчества, атрибутом профессиональной жизни, основным источником знания о зарубежном искусстве, в особенности второй половины 20 века.
Жизнь Ракузина – это творческий проект, сюжет которого - автобиография, рассказанная сквозь призму собственных книг об искусстве, остановивших внимание автора в конкретный период жизни. В этом прослеживается отчетливый жест и месседж художника, посвятившего себя живописи, а живопись – собственной повседневности, где автор, присутствующий «за кадром», несомненно, главное действующее лицо.
Для Райхштейна открытие новых материалов и техник в искусстве – одна из художественных задач. Его интерпретации, как правило, выступают в формах масштабных музейных инсталляций, вмещающих сами произведения искусства, их увеличенные репродукции, специально созданную скульптуру, артефакты и готовые изделия современности и прошлых лет. Принимая на вооружение сами принципы массовой культуры, Райхштейн заставляет их работать на саморазрушение – уничтожение стандартных форм и продуцирование уникального искусства.
В основе кураторской концепции выставки – столкновение художественных методов творцов, объединенных сходными судьбами, бэкграундом и тематикой. При этом художественные задачи и формы их воплощений у Нафтали Ракузина и Александра Райхштейна не просто различны, а разнонаправлены, что открывает новые перспективы в прочтении произведений обоих художников в рамках единого выставочного пространства.
Если для Ракузина в основе творчества - путь к себе и познанию своегоместа в мировой живописи, то для Райхштейна книга – это бегство от собственной повседневности, дверь вовне, другой мир, средство эскапизма и повод для постмодернистских деконструкций. В основе его метода – взгляд на книгу как дизайнерскую форму, наделенную безграничным потенциалом для последующих манипуляций в духе ready-made, что, вероятно, имеет истоки в анти-дизайне и противостоянии финскому функционализму. По мнению художника, любые формальные эксперименты с книгой рождают бесконечные варианты зрительских интерпретаций, связанных со смыслами, заложенными в книжных текстах.
Совмещение арт-объектов Ракузина и Райхштейна на выставке в Фонтанном доме порождает новые смыслы и тексты культуры, усиливая восприятие произведений обоих авторов. Так, проходя перед картинами Ракузина по выложенному Райхштейном лабиринту из ставших ненужными, списанных книг, мы словно повторяем путь художника, уехавшего из Москвы советских лет в Европу. Спираль из книг, свернувшаяся как улитка под окном музея - намек на быстротечность жизни, которая не позволяет до конца прочесть и рассмотреть хотя бы собственные книги, о чем напоминают картины Нафтали.
Изображение парижских крыш с дистанции птичьего полета, перерисованное из альбома и увеличенное на холсте, не только повествует о биографических этапах жизни Нафтали, но и напоминает крыши зданий, созданных из книг Райхштейном, где книга – дом, наполненный словами, буквами и жизнью персонажей.
На смену уходящих практик созерцания картины, на выставке предложен динамический процесс, возможно, бытовавший некогда в пещерных ритуалах. Движение по лабиринту перед картинами с изображением книг рождает новые эффекты при просмотре, придав статической картине характеристики динамики – эффект кино наоборот. При многократном приближении и отдалении картины обретают свойства кинетической скульптуры, а зритель – интерес к просмотру экспозиции картин и собственным томам на книжных полках.
Репрезентируя острейшее чувство времени и ритмов жизни, которое испытывают отечественные художники, живя в столицах европейских стран, выставка не только рассказывает о судьбе книги и способах ее прочтения. Зрителям предлагается новый художественный опыт, в котором погружение в мир современной живописи осуществляется в соединении с художественными практиками освоения тотальной инсталляции.
Книги, использованные при строительстве лабиринта, посетители смогут забрать домой в день официального закрытия выставки 17.04.2016.
Марина Магидович
куратор выставки, доктор социологических наук,
кандидат искусствоведения, профессор,
зав. Сектором актуальных проблем современной
художественной культуры Российского института истории искусств