Наталья Ситникова: художественный опыт как непрерывный пространственный жест.
«Люблю появление ткани….»
Осип Мандельштам
Рожденная в реалиях новейшего художественного сознания, в семье основоположников радикальных живописных технологий, пережившая весь драматизм российской культуры второй половины XX века, Наталья Ситникова лишена футуристического пафоса. Ее философия, не смотря на все внутренние связи с классическим авангардом наполнена творческой игрой, иронией и абсолютно далека от социальных утопий. Она вся пронизана интеллектуальной экологической эстетикой, образность ее композиций погружена в постисторическое время рефлексии и анализа, не отказываясь от чувственных необарочных принципов. Картины-объекты Натальи Ситниковой сосредоточены в своей глубоко личностной и дисциплинарной ауре, в ней скрывается уплотненное состояние естественной простоты и энергии, где духовный опыт граничит с метафизикой и личной экзистенцией в любых фазовых комбинациях. Структура композиций художницы реализуется в органичной модульной системе, открывая в себе генетический код, способный воспроизвести целое из своего атомизированного первоначала.
Впечатлительность, медиумическая зачарованность, энергетическая отзывчивость Натальи Ситниковой отражается в ее сострадании и вместе с тем иронии в отношении руинированного социального художественного мира. Ее артефакты несут на себе печать личности художника, где зрение обретает свойство бинокля – приближаться вплотную к реальности и одновременно осмыслять ее в дистанцированных состояниях, в драматургии ракурсного парадокса и нелинейного равновесия. Оптика в этой инструментальности напоминает «киноглаз» Дзиги Вертова, открываясь своими частями и фрагментами, образуя в своих формах пропорциональные ряды и взаимоответствия. Явленные в своей уникальности, в чистоте образа, они манифестируют подлинное единство с бытием телесного, с его центрирующим феноменом солнечного сплетения, с полнотой почти детского, дзеновского созерцания, где сегодня располагается художница, формируя новую систему координат.
Стилистически многослойные композиции Натальи Ситниковой близки векторам «новейшей художественной волны», ее концептуальной образности. Но вместе с тем, они следуют законам древних фундаментальных культур, встречаясь в своих диалогах с восточной мыслью, где выдержана мера Неба и Земли. Их внутренние контуры роднятся не только с европейской иконологией, но и с восточной диамантикой и символикой мандал. Художественная мысль Наталии Ситниковой, согласно принципам русской религиозной философии, ее гностическим корням, соединила «географию физическую» с «географией душевной», бесконечность восточных медитативных пространств с европейской детерминированностью. В одном целостном образе она закрепила два потока мировой истории и культуры – Востока и Запада, которые сталкиваются и переходят во взаимодействии именно в России. В этой системе композиция художницы превращается в модель многослойной конструкции, пульсирующей как живой организм, где каждая фаза этого целостного процесса имеет свой смысл и каждая из них говорит о необходимости существования другой. Пластический объектив Натальи Ситниковой, исследуя границу контакта устойчивых структур с их образом вибраций в свободной вариативной топографии, соединяя античность, библейскую телесность с новейшими формами рефлексивного сознания, буквально вплотную приближается к художественной материи, тактильно ее ощупывая и вновь воспаряя над ней, теряя гравитацию. Ее парадоксальная сеть образует новую геометрическую функциональность, мутацию супрематизма, предусмотренную теорией прибавочного элемента К. Малевича. Струящиеся потоки материи, динамика их внутренних слоев, органические искривления как формы роста, нелинейные каноны свободного бытия мифологических персонажей, героев культуры и всемирной истории в оптике Натальи Ситниковой превращаются в объекты ее особого внимания. Как свидетельствует художница, ее проект «Солнечное сплетение» определяется «двумя параллельными сериями. Первая их них – «Топография», где экстремально «большой» пейзаж с переплетением географических направлений, разломов, меридианов и лучей (лучи солнца и энергий) в оптическом удалении напоминает живой организм. Вторая серия, живущая в постоянном диалоге с первой, в сопоставлении с ней, напротив, выстраивается увеличеными в масштабах на больших холстах «торсами», образами Петра, Прометея, Бруно и Ницше, обьединенных подвигом, прорывом сквозь время, преодолением и страданием ради цели: Вопрос цели и ее цены. В этой серии персонажи, фигуры «разьяты» и обнажены до состояния ландшафта, где пульсирует и обозначается солнечные сплетение, формируя энергетические точки на теле-пейзаже».
Свобода формы означает для Натальи Ситниковой прежде всего духовную свободу человека, открываемую в непосредственно созданных им пластических формулах. Эти формулы, приближенные к языку пиктографии, погруженные в пластический текст, перестают быть изображениями какого-то объекта, они сами становятся объектами, содержащими собственную энергию и собственную волю к творчеству. В этой системе координат процесс живописи превращается для Натальи Ситниковой в строительство символического мира, где внутреннее пространство оказывается сильнее любого внешнего его проявления. Оно таит в себе парадоксы и неожиданности, его структура обладает сложной, взрывчатой топографией. В каждом произведении наглядно выражен путь его создания, вектор его драматургии, пауз и динамики движения. Фактически артефакт в этой системе становится слепком особого организма художника, его альтер эго, персонажем.
Материал Наталья Ситникова понимает так же активно, как и натуру, как возможность преодоления его тактильных запретов и ограничений и как овеществление своих размышлений. Это касается и отношения к изобразительной поверхности, и отношения к красящим веществам, к инструментарию, к фактуре объекта. Если в объектах изображения художница выявляет их внутреннюю, духовную, смысловую сущность, то в материале – вещественность, технологичность и образность пограничных состояний – связь с «поверхностью» жизни, способность действовать не только на зрительные ощущения, но и на осязательные и моторные, вводя зрителя в реалии сценической игры. Все это наделяет работы Натальи Ситниковой значением исповедей и притч, ситуаций, описанных Францем Кафкой, столь же личных, сколь и универсальных. Они словно поднимаются над реальностью, открывая нам вид сверху, превращая его в магический чертеж, модель, конструкцию, выявляя прошлое в его мифологической матрице и прогнозируя новые художественные возможности, как это происходит с образом распятого Петра, отождествляя его с опрокинутой к земле кроной древа, символикой креста.
В этой системе драматургия выстраивается по универсальным канонам и схемам, но вместе с тем она обладает непредсказуемостью и наполняется «революционными» случайностями – ее образы сопротивляются образованиям социально неподвижных тромбов, сгустков властных инструкций, опираясь на высший дар – дар жизни, ее неотменяемого присутствия. В совей оптике художница наглядно демонстрирует энергию двух темпоральных механизмов: время не ограниченных, творчески ритмизированных художественных поступков и остановленного метафизического мгновения – как взрыва, разбегающейся Вселенной. Произведения, созданные в этом диалоге, репрезентируют личную пространственную реальность, явленную в уникальности высказывания. Время художественного свидетельства овеществляется, обретая слоистую поверхность, начинает жить в двойственности реального и идеального. Феноменальность авторского жеста, как следа, какотпечатка, как структуры кардиограммы поднимает вновь и вновь бесконечные вопросы о формах визуализации материи, превращения ее в знак, о напряжении между плоскостью и глубиной, тактильными и умозрительными состояниями, сообщением и пустотностью, подлинностью и игровой иллюзией.
Образы Натальи Ситниковой, погруженные в волшебную многослойность мифа и высокой культуры, в таинственной связи личных художественных стратегий и идеалов авангарда, в их парадоксальных взаимоотношениях, в магии дежавю предельно расширяют контекст современного искусства. Многомерные диагонали-жесты, как ленты Мебиуса пронизывают пластические пространства художницы, заставляя бронзовеющую живопись обретать безвесие, сохраняя при этом монументальность и величие древней фрески, несущей в себе образы пророков. Архетип движения, его вариативность определяют конструкцию этой фрески, ее живую форму и порядок. Переживая современную культуру параллельно с архаикой, Наталья Ситникова привносит в свое искусство эстетику античного комментария, наглядность платоновского диалога мысли и образа. Она соединяет древнегреческое «техне» с леонардовским и дюшановским принципами художественного мышления, непреложность отвердевших идеалов классической философии и феномен просветленного мира детства, геометрическую логику Евклида и современную топологию многомерных пространств. Имя собственное классической культуры - в огненных начертаниях имена Прометея и Ницше - и предстоящее перед неназванностью, наглядно обозначенная реальность и чистая сущность, еще не имеющая имени, - эти два полюса Натальи Ситниковой образуют универсальную двоичность, ее личные инь и ян, живущие в спиралях, переходах и преобразованиях.
Проект «Солнечное сплетение» вводит в поле рассмотрения современного искусства образы нелинейного мышления, позволяя художественной мысли в этой системе строиться по принципу дополнительности, где целостность обретается не исключением противоположностей, а, напротив, обнаруживает их единство, как вдох и выдох, женское и мужское, оппозиция и согласие, героический персонаж и пространство его мифологического бытия.
Виталий Пацюков
искусствовед, куратор, автор теоретических исследований в области современного искусства.
